Победитель, или В плену любви - Страница 142

142

— Кто он? — Изобель взяла у придворной дамы покрытую эмалью шкатулку и откинула узорчатую крышку, из-под которой поблескивало золото и серебро, сверкал речной жемчуг, и полыхали драгоценные камни.

— Рыцарь из свиты лорда Маршалла. Завтра нас обвенчает один из королевских капелланов, отец Амброз.

На этом они с Александром сошлись. Харви, как ее бывший опекун, должен стать ее посаженным отцом.

— Я знаю жениха?

— Не думаю, мадам. Его имя — Александр де Монруа.

От упоминания имени щеки Манди порозовели, и по телу разлилась теплота.

Изобель пожала плечами, соглашаясь с ней.

— Нет, не знаю.

Она покопалась в своих драгоценностях, выбирая и отвергая некоторые. Манди сжала губы, желая оказаться где-то в другом месте. Решив сделать ей подарок, королева сейчас, по-видимому, пыталась найти что-нибудь, с чем смогла бы расстаться. Манди хотела сказать, что это ни к чему, что она ничего не хочет, но из приличия лишь молча стояла на месте.

— Вот прекрасная брошь, — сказала Изобель. — Наденьте ее на воротничок вашего платья, на удачу — и думайте обо мне. — И она протянула ей серебряный диск со спиральной вязью и красной бусинкой в центре.

— Спасибо, мадам, вы так добры. — Манди приняла брошь со скромным реверансом и приготовилась уйти.

— На самом деле мне она никогда и не нравилась, — простодушно призналась Изобель.

Манди решила не говорить, что это было очевидно.

Вдруг дверь в комнату Изобель открылась, и вошел Иоанн вместе с тремя собаками. Манди присела в реверансе, хотя сердце ее уходило в пятки, потому что ее окружали три вонючие и не очень-то дружелюбные гончие. И как когда-то, Иоанн спас ее, свистом отозвав к себе собак.

— Тебе ведь нравится мое платье? — танцевала перед мужем Изобель, как до этого танцевала перед зеркалом.

Иоанн кивком разрешил Манди подняться.

— Оно не так красиво, как его хозяйка, — с довольной улыбкой сделал он ей комплимент, — но да, оно тебе очень идет.

— Знаешь что? Манди выходит завтра замуж, и я подарила ей серебряную брошь.

— Замуж? — брови Иоанна приподнялись, как впрочем, и уголки рта.

Быстро взглянув на него, Манди опустила взгляд.

Если бы Изобель могла чувствовать атмосферу, ее волосы встали бы дыбом. Но она в отличие от остальных была несведуща и невинна. И она просто посмотрела на Иоанна из-под ресниц и прижалась к нему, как щенок.

— Вы, милорд, тоже должны сделать Манди подарок на свадьбу.

Иоанн влюбленно посмотрел на свою жену, а потом перевел ленивый взгляд на Манди.

— Да, — пробормотал он, — почему бы и нет? Мне следует быть щедрым в память об… оказанных услугах.

Манди вспыхнула. Это было просто невыносимо.

— Вы и так были очень щедры, сир.

— Вы думаете? — он усмехнулся. — А я не уверен, что ваш будущий муж с вами согласится. Тогда бы ему пришлось увидеть обстоятельства в другом свете…

Он в благословении протянул руку, а другой прижал к себе Изобель.

— Моя жена, радость моей жизни, хочет, чтоб я сделал вам подарок. Я оплачу вам завтрашний свадебный пир.

Зная, что не может отказаться, Манди капитулировала со сдавленным «спасибо», которое прошло незамеченным, так как Изобель снова хлопала в ладоши, а ее сапфировые глаза блестели от восторга, когда она перечисляла все предстоящие им увеселения.

Глядя на своего бывшего любовника, Манди поняла по его довольному лицу, что щедрость его, чего бы она ни стоила, была искренней — даже несмотря на то, что была усеяна колючками его обычного жестокого юмора и мотивирована тем, чтобы доставить удовольствие жене-ребенку.

Манди прекрасно понимала, что выбора у них с Александром нет, разве что смириться с этим.

Из-за того что король и королева были заинтересованы в свадьбе Манди, неизбежно последовали и другие перемены; и, хотя Харви и Амброз из Пон л’Арка должны были представлять церковь при бракосочетании, Годфри де Люси, Епископ Винчестерский, настоял на том, что именно он будет проводить обряд венчания. Харви и Амброз тем самым становились свидетелями, и Манди с Александром ничего не могли сделать на публике, кроме как согласиться и мило улыбаться.

На заре дня своей свадьбы Манди, все еще в ночной рубашке, причесывалась и наблюдала за Флорианом, который шумно плескался в ванне, где она до этого вымылась сама, готовясь к свадьбе.

Ее свадебное платье лежало на кровати. Это не было одним из прекрасных платьев, подаренных ей Иоанном, когда она была его фавориткой, а платье из красновато-коричневого шелка, подаренного ей Элайн Лаву. Она его слегка украсила, сидя допоздна, чтобы добавить к нему отделку из золотой тесьмы и скрученные золотые нити, чтобы сделать пояс. На голову она решила надеть украшенную драгоценностями сетку для волос, поддерживаемую медным обручем. Это не было похоже на традиционную фату, но все равно являлось необходимым головным убором: ведь женщина — не молоденькая девственница, идущая к своему первому мужчине.

Она улыбнулась при этой мысли. Александр был ее первым мужчиной, а она — молодой девственницей.

Флориан же крутился в ванне, создавая волны на воде, которая при этом переливалась через бортики на пол.

— Осторожно, — предупредила Манди.

— Я морское чудовище, громадная рыбина, — провозгласил Флориан, громко шипя.

Манди закатила глаза. Он был просто одержим глубоководными созданиями. С тех пор как Александр взял его посмотреть на кита, выброшенного на берегу у Саутгемптона, когда они прибыли в Англию.

— Я из тебя камбалу сделаю, если не прекратишь немедленно! — играла она словами, улыбаясь вопреки строгости тона.

142