Победитель, или В плену любви - Страница 43

Луг, на котором три дня назад произошло сражение, был еще скудным в преддверии весны: островки пожелтевшей травы и черные проплешины. Но река блестела под солнцем; на мосту сидели трое рыбаков, забросив лески в поток. У излучины в кустах паслась коза с парочкой козлят, блаженно пощипывая чертополох. Ничего не напоминало о недавнем сражении.

Александр вывел коня на луг и начал отрабатывать навыки вольтижировки. Поворот на месте, резкий поворот на скаку, вольт вправо, вольт влево…

Увлеченный работой, Александр постепенно как бы отходил от самых черных мыслей, раздирающих душу, и вместе с уверенностью наездника возвращался самоконтроль. Чувство гнева и паническая растерянность отступали.

Что он для Ричарда Львиное Сердце? Так, пустячок, предмет мимолетного интереса. Такое быстро забывается. Привязанности к Лаву Александр не испытывал, так что покинет он сей кров без всякого сожаления. Лорд Бертран был попросту мятежником, а леди Элайн, как бы ни была умна и красива, прежде всего — бессердечный манипулятор мужчинами. Его ничего не удерживает, можно завтра уезжать.

Решение созрело, он расслабился и стал думать со все возрастающим нетерпением об открытой дороге и возможностях, ожидающих на турнирных ристалищах. Время от времени он всматривался вдаль, но не видел ни признака возвращающихся охотников: только простор полей и лугов…

И вдруг увидел одинокого всадника, издали наблюдающего за ним. На мгновение Александр подумал, что это Ричард Львиное Сердце, и сердце его гулко застучало. Самсон поднял голову и заржал; тут же послышалось ответное ржание.

Всадники сблизились; Александр натянул узду и остановился в нескольких шагах, с облегчением поняв, что перед ним не Ричард, а лорд Уильям Маршалл.

Барон сменил панцирь на простую тунику и шоссы, но лучше самых пышных одежд о высоком статусе говорили его лицо, выражающее острый ум и проницательность, а также его замечательная осанка.

— Вы неплохо ездите, юноша, — обронил Маршалл, приближаясь. Под его большими вислыми усами угадывалась легкая улыбка. Лицо лорда Уильяма было крупным, чуть суровым, а кожа, казалось, навсегда впитала палестинский загар.

— Благодарю вас, мой лорд, — сказал Александр, покраснев от нежданного комплимента. — Я стараюсь воспользоваться каждым случаем для тренировок.

— И конь очень хорош. Он и в самом деле ваш?

Александр чуть заколебался и увидел, что в глазах цвета кремня промелькнула тень настороженности.

— Да, он мой, — быстро сказал Александр и потрепал Самсона по глянцевитой черной шее.

— И все же вы, кажется, проявили некоторое колебание, прежде чем ответить?

— Поскольку не был уверен, как именно ответить, — сказал Александр, решив, что в разговоре с Уильямом Маршаллом самое лучшее — это искренность. — Он для меня — Божий дар: я наткнулся в лесу на привязанного к дереву коня, а рядом — мертвого хозяина. — Рассказывая, Александр излагал самую суть, избегая деталей. — Выяснить, кто это был, я не особо старался. Хватало собственных проблем, и потом турниры — это же постоянное кочевье. Когда более-менее пришел в себя, мы были уже далеко от Нормандии, а кроме того, сроднился с конем накрепко. — И Александр ласково потрепал Самсона по остроконечным ушам.

— Значит, поначалу он был чужим, но вы сделали его своим, — сказал рыцарь с улыбкой в голосе. — Я хотел бы посмотреть, что вы еще можете вдвоем.

…И прошел замечательный, золотой час, во время которого Александр, преисполненный энтузиазма, оказался учеником Уильяма Маршалла, а лорд Маршалл отбросил условности своего высокого положения и сам стал молодым рыцарем, летящим по траве свежих лугов своей юности.

Оруженосцев, маячивших поодаль, послали в замок — привезти копья, щиты, шлемы и даже квинтейн. Александр получал урок единоборства от самого выдающегося из турнирных бойцов своего времени.

— Вес копья должен приходиться на ладонь, а не на пальцы! — говорил Маршалл, объезжая вокруг Александра и критически осматривая его посадку. — Да, именно так; но полагаю, для вас надо взять копье полегче. — Он щелкнул пальцами, и мигом подлетел оруженосец с требуемым предметом. — Когда наберетесь сил, сможете пользоваться более тяжелым оружием. Но ставку на грубую силу делать ни к чему. Для победы вам всегда нужны будут хитрость, ловкость и технические навыки. Поэтому вам надо упражняться больше, чем любому из ваших противников. Талант у вас есть; попробуйте его использовать…

— Как сделали вы? — рискнул спросить Александр.

Маршалл улыбнулся и покачал головой.

— Моя карьера может послужить образцом, а может — предостережением. И решение — за вами.

Затем Александр и его наставник работали с квинтейном и несколько раз провели осторожный спарринг; Александр атаковал, а могучий и опытный рыцарь точно комментировал каждый пробег.

Солнце склонялось к западу, заливая поля предвечерним золотом, когда они завершили урок мастерства и дали отдых усталым коням. Стремя к стремени старый рыцарь и ученик медленно поехали к замку.

Маршалл, бросив на Александра доброжелательный взгляд, сказал:

— Сохраняйте голову ясной, и вы далеко пойдете, молодой человек.

— Благодарю вас, мой лорд.

Александр почувствовал жар приятной гордости и удовлетворения.

Маршалл потер указательным пальцем кончик своего костистого носа, на котором оставалась полоса ржавчины от забрала.

— Это не столько комплимент, сколько предупреждение. Вы слишком безрассудны. В этот полдень со мной вы использовали и свой ум, и энергию тела — и результаты были многообещающими. Но я видел, как вы дико рисковали в сражении за Лаву; и племянник Джон мне рассказывал, как вы спасли его от злобного костолома на турнире, бросившись в бой почти что безоружным, с одним копьем. Однажды порывистость вас погубит, если не сумеете ее обуздать.