Победитель, или В плену любви - Страница 52

Мощный скок коня был переменчив и неровен — похоже, что каждый дюйм пути давался в напряженной борьбе между всадником и конем. Да, наездник не лучшим образом управляет конем; да и самого его, несмотря на великолепие амуниции, можно хорошо потрепать.

Сдерживая волнение от предвкушения столь простой победы, Александр послал коня навстречу противнику. Он плотно прижимал щит к телу, не оставляя ни щелочки для коварного удара противника, а Самсоном управлял только с помощью бедер и пяток.

У противника не ладилось с координацией: он попытался заставить коня крутануться в сторону в момент первого удара мечом и едва не вылетел из седла. Александр не упустил этого мгновения, парировал удар клинком и тут же ткнул острием в забрало, сбросив противника с коня в пыль. Осадив Самсона, Александр перегнулся, приставил меч к бронированной груди не успевшего подняться противника и потребовал:

— Сдавайтесь.

— Только не такому бродяге, как вы! — глуховато и хрипло отозвался юный голос изнутри шлема. — Вы знаете, кто я?

— Некто, кому предстоит расстаться с конем и несколькими частями прекрасного панциря, — спокойно ответил Александр.

— Я — Генри Фитцхэмлин, кузен самого Ричарда Львиное Сердце!

Но на Александра это сообщение не произвело особого впечатления. Голос из-под шлема принадлежал человеку не старше самого Александра. Если его обладатель рассчитывал произвести гипнотическое воздействие фактом своей принадлежности к королевскому семейству — несомненно, своре ублюдков, — то он очень ошибался. И упоминание о Львином Сердце ничуть не впечатлило Александра.

— Ваш кузен может быть хоть королем всего мира, мне-то что? — сказал он резко. — Высокое имя не защитит здесь и сейчас. Извольте дать выкуп!

— Поцелуй меня в задницу!

Щенка надо проучить; Александр чуть отвел руку — и в этот миг краем глаза увидел Осгара и Удо ле Буше, мчащихся прямо на него с воздетыми мечами.

— Фитцхэмлин! — проревел Осгар, потрясая клинком.

Все внутренности Александра сжались. Он ничуть не боялся Осгара — толстое брюхо и никудышнее жало, — но Удо ле Буше был противником совсем другого ранга, не говоря уже о том, что рыцарь и не думал простить Александру сброс с коня двухлетней давности.

Александр поглядел вокруг, Харви стоял спиной к нему за пределами ристалища и осматривал переднюю ногу своего Солейла, Арнауда же что-то не было видно вообще. Тогда, отпустив проклятие, Александр оставил Фитцхэмлина и ударил пятками в бока Самсона.

Охотник внезапно превратился в дичь.

Осгар и ле Буше ринулись наперехват, а их наглый юный покровитель споро взобрался на коня и, выкрикивая юным взволнованным голосом родовое имя, поскакал вдогонку.

Александр набрал побольше воздуха и что было силы крикнул «Монруа!» в надежде, что Харви услышит его, и направил вороного к плетню, огораживающему островок безопасности.

Харви повернулся, привлеченный не столько нарастающим грохотом копыт, сколько отчаянным криком Александра, глянул — и глаза расширились от ужаса. Рядом с ним зрители закричали и отпрянули от изгороди; в самый последний момент, буквально в дюйме от плетня Александр осадил коня, а тяжеленный и не слишком ловкий Осгар врезался в загородку, вылетел из седла и тяжко шмякнулся уже внутри укрытия. Неуклюже ворочаясь, как перевернутый краб, он все еще держал в руке узду и вопил сквозь шлем:

— Ублюдок! Ах ты, ублюдок!

Харви выдернул узду из рук Осгара, вскочил на его коня и ринулся на помощь брату, которого продолжали преследовать ле Буше и молодой Фитцхэмлин.

Александр метался и уворачивался, как сарацинский лучник, используя все свои навыки и проворство, чтобы уклониться от прямого столкновения с ле Буше и его недостойным покровителем, поскольку знал, что в рубке с ле Буше у него шансов нет. Резко повернув вправо, он попытался доскакать до укрытия, но наткнулся еще на двух рыцарей, вынесенных сюда вихрем боя; пришлось осадить коня — и, прежде чем путь к убежищу освободился, ле Буше его настиг.

Лишних слов не было: такой закаленный воин, как ле Буше, не стал попусту тратить дыхание, препоручив мечу все сказать за него.

Первый удар Александр принял на щит и сцепил зубы: от сотрясения руку пронзила боль. И скорее из бравады, чем из тактической необходимости, он резко отмахнулся; ле Буше скорее всего не ожидал такой прыти от молодого воина и отскочил, и затем только замахнулся для нового удара. Выигранного темпа хватило, чтобы Александр, сжав бедра, вздыбил Самсона, и боевой конь ударил передними копытами в круп жеребца ле Буше. Конь шарахнулся, и сокрушительный удар меча ле Буше пришелся в пустоту.

Генри Фитцхэмлин попытался коварно напасть сбоку, но тут подоспел Харви и одним могучим ударом надолго отбил у юного наглеца охоту продолжать участие в турнирах.

Тем временем Александр уклонился от еще одного убийственного взмаха меча ле Буше, выровнялся в седле и послал Самсона во весь опор к убежищу. Ле Буше бросился за ним, по дуге объехав Харви и скорчившегося в седле Фитцхэмлина, и почти что уткнулся в багровые и черные цвета Арнауда де Серизэ.

— Прочь с дороги! — взревел ле Буше, разъяренный, как бык, искусанный оводами.

Де Серизэ покачал головой, поднял меч и бросил сквозь забрало вызов:

— Только через мой труп. — И без дальнейших слов обрушил на рыцаря град умелых и опасных, хотя и не слишком сильных ударов.

В некотором ошеломлении ле Буше поначалу только защищался, и не слишком ловко, но гнев от того, что приз ускользает из-под носа, вспыхнул с новой силой, и он ринулся в смертельную атаку.