Победитель, или В плену любви - Страница 108

108

Как раз этим Александр и занимался сегодня, устанавливая перемирие. Английский поселенец обвинил своих уэльских соседей в краже его овцы. Уэльсец утверждал, что это поклеп; последовал обмен ударами, закончившийся кровопролитием. Если бы эта встреча потерпела неудачу, пролилось бы много больше крови.

Место встречи было на открытой площадке около огромного гранитного валуна с камнями поменьше вокруг него. Легенда гласила, что это древние захоронения. Его более прозаическими функциями были указание на границы между Уэльсом и территорией норманнов и традиционный участок для урегулирования споров. Присяга, данная на его поверхности, была столь же обязательной, как произнесение присяги в церкви. Если бы не это, люди были бы вынуждены держать их слово из страха того, что, если они нарушат ее, с ними случится нечто сверхъестественное.

Дрожа, Александр потянул узду и подул на свои замерзшие пальцы. Позади него люди гарнизона делали то же самое. По кругу пустили тяжелую флягу подслащенного вина из тутового дерева. Сильный дождь хлестал в лица, нагоняя унылый серый и желтовато-коричневый туман вокруг них.

Александр специально прибыл пораньше, чтобы разобраться в ситуации, но это доставило некоторое неудобство.

— И почему бы уэльсцу не прибыть в Эбермон, — ворчал один из солдат, стряхивая влагу с плаща. — Это — центр правосудия в этих местах.

— Не для уэльсцев, ответил Александр, щурясь от дождя и пытаясь что-то рассмотреть. — У них другие законы.

— Ну, они должны научиться жить по нашим законам, как мы научились выживать в такой погоде.

Александр обернулся к мужчине, строгому воину примерно возраста Харви.

— Не так давно норманнский барон Уильям де Броз пригласил семь уэльских лордов на переговоры в его замке в Эбергравенни и убил их всех. Затем он напал на их беззащитных жен и детей. Как могут они научиться жить по нашим законам? Что ваши кодексы, когда они сталкиваются с предательством, подобным этому? Вы обяжете меня, если попридержите себя в течение этих переговоров. Даже если вы хотите помахать своим мечом на зимнем морозе, я этого делать не стану.

Губы мужчины сжались под густой белокурой бородой, и хотя он больше не спорил, косил глазами на напарников, ища в них молчаливую поддержку. Александр знал, что они воспринимали его слишком молодым для такой задачи и считали, что Маршалл допустил ошибку, посылая безбородого мальчишку исполнять такие обязанности. Они не могли знать о том богатом опыте, который делал Александра подходящим для такой задачи.

Почти одновременно уэльсцы прибыли со стороны границы на своих жесткошерстых маленьких лошадях. Их группа по количеству не уступала отряду Александра; и английский обвинитель появился на дороге из деревни с эскортом соседей с вилами и рогатинами. Александр подавил внутренний стон. Внешне он сохранял спокойствие и разоружился, специально отцепил свой пояс с мечом, обернул его вокруг ножен и вручил белокурому солдату.

— Джеральд, берите людей, отойдите на сотню ярдов.

— Сэр?

— Вы слышали меня?

— Да, сэр.

С очевидным нежеланием Джеральд отступил. Предводитель уэльсцев Гвин ап Овэйн долго смотрел на Александра и после некоторого колебания спрыгнул с лошади и произнес краткую команду своему собственному отряду. Те сильно встревожились прежде, чем неохотно ушли, оставляя их предводителя одного. Гвин ап Овэйн, однако, держал меч на бедре. Сельские жители заняли свой участок. Александр разыскивал человека, который затеял первую ссору, и чей сын был ранен в последующей стычке между англичанами и уэльсцами.

— Отзовись, — подозвал он. — Остальным здесь нечего делать, но вы можете тоже остаться, чтобы явиться свидетелем переговоров. Бросьте ваше оружие и идите, ждите вместе с моими людьми. Здесь будет мир, больше никакого кровопролития.

Послышалось легкое ворчание, но на несогласных быстро возымела действие угроза здоровенных парней из манора. Соседи отошли, оставляя отца и сына, стоящих вместе, одного — смотрящего с негодованием, подобно горгулье, другого — выглядящего бледным и больным, с подвязанной раненой рукой.

Гвин ап Овэйн выслушал начало переговоров с усмешкой в ореховых глазах.

— Я вижу, что великий Уильям Маршалл послал дипломата на сей раз.

Он был немного старше Александра, но все равно ему не было и тридцати; крепкий мужчина, с косматыми черными волосами и густыми усами.

— Не хотели бы проверить характер друг друга с оружием в руках? — Уэльсец пожал плечами и махнул рукой в сторону людей Александра. — Очень хороший меч, который вы вручили вашему солдату. Он достался вам при посвящении в рыцари?

— Я сражался, чтобы заработать его, — ответил Александр.

Вопрос не был столь же случаен, как это прозвучало. Гвин ап Овэйн как будто прощупывал Александра: приходилось ли молодому норманну завоевывать привилегии или он никогда не сражался.

— Я потерял его однажды в безумии и поклялся никогда не терять снова. Он окрещен кровью, но я не буду больше проливать кровь без серьезного основания.

— Я могу дать вам его! — прервал старый крестьянин с негодованием. — Ублюдки украли мою овцу и разрубили до кости руку моего сына!

— Мы украли не больше мотка шерсти! — парировал Гвин ап Овэйн.

— Ха, вы, уэльсцы, украли бы последнее дыхание вашей собственной бабушки!

— А вы лживо поклялись бы на ее душе!

— Мир! — сказал резко Александр, делая разбивающее движение рукой. — Я прибыл сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Они не имеют никакого значения в поиске правды.

108